Знает автор лишь только один, где у сказки (счастливый?) конец, ну а ты здесь лишь Шут, лишь Глупец, но она вся-тебе, погляди.
"– Вот так. И братскую любовь в разговоре поминают куда как чаще, чем братскую дружбу. Братья ведь не всегда еще и друзья… и даже чаще всего – нет. Запомни, мастер: родительство, учительство и братство – не дружба, а любовь. Дружбой они только могут стать. Иногда." Э.Раткевич, парадоксы Младшего Патриарха
"Мой брат, мой друг, мой ученик. Этого Тхиа я действительно знал, как и подобает учителю, брату и другу – знал до последнего помышления, до последней жилочки, до последней натруженной связки в его теле… но я не знал и знать не хотел отпрыска великокняжеского дома. Я не знал сына умирающего господина Майона Хелойя – и тем более не знал, что за человеком он был и каким отцом… и что за отношения, кроме родства, связывали его с моим названным братом. Я не знал наследника, а вскорости и владельца родового замка… а замок – это, как известно, огромная такая махина, и в ней много этажей… Одним словом, я знал Тхиа – но не Майона. К Майону я Тхиа, пожалуй, даже ревновал немного втайне от себя… а ревность дружбы, братства и учительства еще похлеще обычной будет, в этом Дайр прав, как никто другой."
"К тому же есть вещи, до которых не опустится ни одна уважающая себя сволочь… и не уважающая себя – тоже. На такое способны только так называемые порядочные люди."
"Мой брат, мой друг, мой ученик. Этого Тхиа я действительно знал, как и подобает учителю, брату и другу – знал до последнего помышления, до последней жилочки, до последней натруженной связки в его теле… но я не знал и знать не хотел отпрыска великокняжеского дома. Я не знал сына умирающего господина Майона Хелойя – и тем более не знал, что за человеком он был и каким отцом… и что за отношения, кроме родства, связывали его с моим названным братом. Я не знал наследника, а вскорости и владельца родового замка… а замок – это, как известно, огромная такая махина, и в ней много этажей… Одним словом, я знал Тхиа – но не Майона. К Майону я Тхиа, пожалуй, даже ревновал немного втайне от себя… а ревность дружбы, братства и учительства еще похлеще обычной будет, в этом Дайр прав, как никто другой."
"К тому же есть вещи, до которых не опустится ни одна уважающая себя сволочь… и не уважающая себя – тоже. На такое способны только так называемые порядочные люди."
[