Знает автор лишь только один, где у сказки (счастливый?) конец, ну а ты здесь лишь Шут, лишь Глупец, но она вся-тебе, погляди.
Только раньше бы я додумала так: казалось, счастлив, но чуть потревожат тебя, и внутри заболело - а значит, ошибался.
Теперь же я знаю важную штуку. Уверенность, что счастье равно отсутствию боли, это большая ошибка. Бог видит, как я ненавижу боль. Нет во мне ни капли поэтизации этой мерзости. Ни человек, ни зверь не должны страдать, любые уколы, вплоть до усыпления, хороши, лишь бы не терпеть.
Но иная тоска не проходит никогда, она будет тлеть внутри, сколько ни украшай свою жизнь. Избыть её невозможно, зато вполне посильно замкнуть в пузырьке из тёмного стекла с притёртой пробкой или в свинцовом контейнере, у кого как. Избавиться нельзя - хранить, не отравляясь, можно. Быть счастливым рядом с этим могильником - можно. Можно даже брать понемногу для текстов, в качестве топлива для перемен или чтобы обольстить кого-нибудь сложностью натуры. Но это нужно очень большим дураком быть, чтобы лазить туда по доброй воле.
Разве вот так, случайно, рассыпаться от чужих слов на кусочки, в блёстки, в пыль, а потом снова собрать в ладони тоску и запереть в непрозрачной бутылочке, в прохладном и тёмном месте, беречь от детей.
(с) Марта Кетро
Это, на самом деле, не про сегодняшний концерт во Фрау Мюллер, а про концерт Алегрии на католическое Рождество.
Просто не моими словами. И с поправкой, что я считаю боль даром - но только в смысле сигналов. А то, о чем текст - это боль от того, что уже неактуально. И сегодня, например, ее не было.
Теперь же я знаю важную штуку. Уверенность, что счастье равно отсутствию боли, это большая ошибка. Бог видит, как я ненавижу боль. Нет во мне ни капли поэтизации этой мерзости. Ни человек, ни зверь не должны страдать, любые уколы, вплоть до усыпления, хороши, лишь бы не терпеть.
Но иная тоска не проходит никогда, она будет тлеть внутри, сколько ни украшай свою жизнь. Избыть её невозможно, зато вполне посильно замкнуть в пузырьке из тёмного стекла с притёртой пробкой или в свинцовом контейнере, у кого как. Избавиться нельзя - хранить, не отравляясь, можно. Быть счастливым рядом с этим могильником - можно. Можно даже брать понемногу для текстов, в качестве топлива для перемен или чтобы обольстить кого-нибудь сложностью натуры. Но это нужно очень большим дураком быть, чтобы лазить туда по доброй воле.
Разве вот так, случайно, рассыпаться от чужих слов на кусочки, в блёстки, в пыль, а потом снова собрать в ладони тоску и запереть в непрозрачной бутылочке, в прохладном и тёмном месте, беречь от детей.
(с) Марта Кетро
Это, на самом деле, не про сегодняшний концерт во Фрау Мюллер, а про концерт Алегрии на католическое Рождество.
Просто не моими словами. И с поправкой, что я считаю боль даром - но только в смысле сигналов. А то, о чем текст - это боль от того, что уже неактуально. И сегодня, например, ее не было.
потому что такой счастлив-счастлив, и вдруг накрывает на ровном месте
остается только брать себя в руки и объяснять близким, что ничего личного